Благодаря старым газетным заметкам, исследователи восстановили истинные даты его дебюта и прощального выступления.
В 2025 году Россия отмечает 130-летие со дня рождения Сергея Есенина, ключевая дата — 3 октября (поэт родился 21 сентября 1895 года по старому стилю). В преддверии этого события, редакция предлагает вспомнить о менее известном «юбилее в юбилее», касающемся первых и последних публичных выступлений поэта.
Распространенное заблуждение гласит, что ровно сто лет назад, 25 сентября 1925 года, Сергей Есенин в последний раз выступил в московском Доме печати. Поразительно, но эта же дата, 25 сентября 1915 года, ошибочно связывается с его первым публичным чтением стихов в Тенишевском училище Петрограда. Это «мистическое совпадение» дат заслуживает внимательной проверки.
Притяжение трагических судеб
В нашей стране существует особый интерес к поэтам с трагической судьбой. Пушкин и Лермонтов погибли на дуэлях, и их биографии изучаются с особым рвением. Подобное внимание приковано к Есенину и, из недавних примеров, к Борису Рыжему, которые добровольно ушли из жизни. Мы осуждаем самоубийство не только с позиций российского законодательства, но и вслед за Маяковским, которого смерть Есенина огорчила «обыкновенно, по-человечески» и как «литературный факт». Это наводит на мысль: возможно, публика бессознательно подталкивает литераторов к драматическим событиям в их жизни, героическим поступкам или саморазрушению, бросая их в водоворот истории.
Пример Есенина также показывает, что если у поэта есть хоть малейший шанс соединиться с вечностью, ему стоит быть крайне внимательным к каждому своему шагу. Ведь, как оказывается, дотошные биографы и литературоведы впоследствии подробно опишут каждое движение и слово, занося их в летопись.
Истинный дебют: детали и путаница
Фундаментальный труд «Летопись жизни и творчества С.А. Есенина», подготовленный ИМЛИ им. А.М. Горького РАН, частично доступен широкой аудитории. Обратимся к его хронологической части, чтобы прояснить события 1915 года. В «Летописи» упоминаются многочисленные частные чтения Есенина, например, 30 марта он читал стихи «на вечеринке в редакции «Нового журнала для всех» вместе с Г. Адамовичем, Г. Ивановым, Р. Ивневым, О. Мандельштамом и М. Струве». Однако это было выступление в узком кругу, поэтому вслед за дореволюционными газетами мы считаем его публичным дебютом осеннее выступление.
Благодаря поисковому инструменту сайта «Русская литература и фольклор», где хранится часть «Летописи…», мы узнаём, что Есенин посещал Тенишевское училище ещё весной того года, но тогда он был слушателем, а не чтецом.
Его первое публичное выступление состоялось позже, но не 8 октября и не 25 сентября.
Точная дата была установлена благодаря заметке в вечернем выпуске «Биржевых новостей». В ней сообщалось: «в воскресенье, 25 октября, в зале Тенишевского училища состоится вечер, посвященный народной поэзии. Вечер откроется «зачальным присловьем» Сергея Городецкого и «Словом» Алексея Ремизова. Впервые выступит молодой поэт, крестьянин Рязанской губ. Сергей Есенин, так удачно дебютировавший нынешней весной во многих журналах. С. Есенин прочтет известную поэму свою «Русь» и цикл стихов «Маковые побаски».
В письме к писательнице Любови Столице Есенин также упоминал, что в Петрограде жил у Городецкого, «одолеваем ухаживаньем Клюева», и накануне «мило гуторил с Блоком». Далее он сообщал о предстоящем 25 октября вечере в «Тенишевском зале» (на улице Моховая, 33), где он будет выступать «со стихами при участии Клюева, Ремизова и др.».
Благодаря газетчикам и мемуаристам, мы знаем даже о внешнем виде дебютанта. Акмеист Георгий Иванов вспоминал: Есенин вышел на сцену «в розовой шелковой косоворотке, на золотом пояске болтается гребешок. Щеки подрумянены. В руках букет бумажных васильков». Также известны время начала вечера (в «8 ½ ч. в.» — 20:30) и стоимость билетов (от 55 копеек до 5 рублей 10 копеек). При таком обилии точных сведений непонятно, как могла возникнуть ложная дата. Теперь же необходимо перепроверить дату 25 сентября 1925 года.
Последнее выступление: хроника последних дней
Доступ к наследию Есенина, включая его полное собрание сочинений и двухтомник «С.А.Есенин в воспоминаниях современников», а также первые два тома «Летописи жизни и творчества С.А.Есенина», вполне открыт. Остальные «летописные» тома доступны в библиотеках, где вместо кликов мыши слышится шелест страниц.
Сведения о 1925 годе содержатся в первой книге пятого тома «Летописи…». В сентябрьской хронике описываются мельчайшие детали: переписка с издателями, встреча с Фурмановым, прогулка с Софьей Толстой и А.А. Есениной. Упоминаются написанные стихотворения и начало цикла о русской зиме.
Биографы тщательно фиксировали каждый день: Есенин обедает, фотографируется (что требовало серьезной подготовки, не то что нынешние селфи). Указывается даже фильм, который поэт посмотрел с женой. Также подробно описывается, что говорят и пишут о нем в Советской России и за границей.
Перечисляются публикации и условия подготовки полного собрания его произведений. При этом часто цитируется признание Есенина: «почти все поэты умирали, не увидев полного собрания своих сочинений. А я вот — увижу». Но где же упоминание о «последнем выступлении 25 сентября»?
В сентябре, после короткого выезда в Константиново, Есенин возвращается в Москву. Он правит машинопись, видится с матерью, сталкивается с финансовыми трудностями. Где Дом печати на Никитском бульваре (ныне Дом журналиста), где в начале 1925 года проходили Всесоюзные совещания пролетарских писателей и где 30 декабря 1925 года будет стоять гроб поэта?
Неужели авторы «мемориальных» постов нас дезинформируют? В сентябрьской главе жизнеописания, которая содержит даже такие детали, как «помыл руки с мылом» и «почистил зубы», о Доме печати нет ни слова.
Тем не менее, сотни сайтов ежегодно приводят фрагмент из книги современника И.В. Грузинова «Сергей Есенин. Биография»:
— В «Доме печати» был вечер современной поэзии. Меня просили пригласить на вечер Есенина. Я пригласил и потом жалел, что сделал это: я убедился, что читать ему было чрезвычайно трудно. Поэтов на вечере было много — в программе и сверх программы. Есенину долго пришлось ждать очереди в соседней комнатке. Его выступление отложили к концу. Опасались, что публика, выслушав Есенина в начале вечера, не захочет слушать других поэтов и разойдется. Есенин читал новые, тогда еще не опубликованные стихи из цикла «Персидские мотивы» и ряд других стихотворений. Голос у него был хриплый. Читал он с большим напряжением. Градом с него лил пот. Начал читать — «Синий туман. Снеговое раздолье». Вдруг остановился — никак не мог прочесть заключительные восемь строк этого вещего стихотворения: Все успокоились, все там будем, Как в этой жизни радей не радей, — Вот почему так тянусь я к людям, Вот почему так люблю людей. Вот отчего я чуть-чуть не заплакал И, улыбаясь, душой погас, — Эту избу на крыльце с собакой Словно я вижу в последний раз. Его охватило волнение. Он не мог произнести ни слова. Его душили слезы.
Эта трогательная и надрывная история быстро распространилась в Интернете, особенно потому, что за ней следуют события: нервный срыв, пребывание в столичной психиатрической клинике до 21 декабря, отъезд в Ленинград и, наконец, самоубийство.
Однако трагический финал, если бы он развивался с 25 сентября по 28 декабря, был бы неестественно затянут, как в бразильском сериале. В реальной жизни развязка наступила гораздо быстрее.
В этой жизни умирать не ново…
Интернет, к сожалению, допустил две серьезные ошибки в отношении Есенина.
Записи об этом надломном вечере в Доме печати в «Летописи…» датируются «ноябрь, до 26-го». Есенин действительно просил друзей написать некролог, выглядел уставшим и постаревшим (в тридцать лет!) и «с трудом читал последние строки до конца» перед переполненным залом — но это было 25 ноября, а никак не 25 сентября! А уже 26 ноября, находясь в больничных стенах, Есенин написал знаменитое стихотворение «Клен ты мой опавший, клен заледенелый», выразив в нем свою легкую, но глубокую философию жизни:
Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки
…Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым…
До прощальных строк «До свиданья, друг мой, до свиданья» (В этой жизни умирать не ново/Но и жить, конечно, не новей) оставались считаные недели.
Неужели автор этих шедевров не заслуживает не только всенародной, но и точной памяти о себе?
