Театр Вахтангова продолжает успешные гастроли в Китае
Группа молодых людей собралась у служебного входа в пекинский Poly Theater поздно вечером в субботу. Они терпеливо ждали появления российских артистов, чтобы получить автографы на своих толстых, заранее развёрнутых буклетах. Это необычное завершение спектакля «Дядя Ваня», впервые представленного в Китае Театром Вахтангова, развернулось уже за пределами театральных стен.
Успех постановки «Евгения Онегина», получившей рейтинг 9.2 из 10 на китайском национальном сайте, не вызывал сомнений. Однако перед показом чеховской пьесы «Дядя Ваня» у организаторов были определённые опасения. Переводчица Яна объяснила причину: «Чехова у нас ставят часто, в том числе и „Дядю Ваню“. Но недавний привоз МХАТ спектакля „Чайка“ вызвал некоторое разочарование у публики».
Возможно, именно по этой причине на первом спектакле зал, рассчитанный на полторы тысячи зрителей, был заполнен лишь на 80%. Стоимость билетов варьировалась от 180 до 1080 юаней (примерно 2000–20000 рублей), что сопоставимо с московскими ценами. Русскоязычных зрителей было крайне мало. Заметной деталью стало появление одной из них в шортах, что контрастировало с более консервативным дресс-кодом местной публики, привыкшей к приличной одежде в культурных учреждениях.
За кулисами царила тишина, прозвучал второй звонок. На чёрном столе аккуратно лежали три чучела белых кур – реквизит для безымянного работника усадьбы Войницких, которого играет Владимир Симонов-младший, присоединившийся к труппе в прошлом году. Фамилия Симоновых является одной из самых известных в Вахтанговском театре: здесь работают представители двух актёрских династий, в общей сложности пять человек. Это Рубен и Екатерина Симоновы, потомки великого режиссёра Рубена Николаевича, и Владимир Симонов с сыновьями Василием и Владимиром. Именно Владимир-младший играет в «Дяде Ване», тогда как Екатерина Симонова – в «Онегине». Особенно волновался Александр Андриенко, для которого роль профессора Серебрякова в этом спектакле стала дебютом. После перехода из Театра Маяковского в Вахтанговский, он ещё не играл эту роль в Москве, поэтому его выступление в Китае фактически стало первым.
Под звуки далёкой трубы распахнулся васильковый занавес, открывая зрителям историю Ивана Петровича – человека, по сути порядочного, но чья жизнь «пропала», и не только его. Сергей Маковецкий великолепно воплощает этот образ, вызывая то гордость, то глубокую жалость. Режиссёр Римас Туминас мастерски передал скучную жизнь русской провинции, чередуя трагические и комические моменты, словно отрывая её от обыденности, приподнимая к свету, а затем возвращая на землю, но уже озарённую надеждой. Недаром Соня (Мария Бердинских) говорит своему дяде Ване: «Мы увидим небо в алмазах», ведь он, пережив драматические события в имении, почти смирился со своей судьбой.
Как воспримет китайский зритель русскую жизнь прошлых столетий, лишённую современных технологий и цифровизации, в стране, где всё онлайн? Удивительно, но судя по их реакции, они многое понимают и часто смеются. Литературный переводчик Юань Тинлэй выражал опасения, что некоторые чеховские фразы будут непонятны. Например, на репетиции он признался, что ломал голову над переводом фразы профессора из второго акта: «Повесьте ваши уши на гвоздь внимания», опасаясь, что она не найдёт отклика у китайской публики. Однако во время спектакля зрители реагировали живо, смеялись, а затем затихали в моменты глубокой драмы, когда дядя Ваня сидел на сцене в полном одиночестве, сопровождаемый лишь печальным звуком трубы Тимофея Дакшицера, уносящимся ввысь.
Первый акт завершился эмоциональной сценой, где Соня и Елена Андреевна играли на пианино в четыре руки. Едва занавес начал опускаться, как в зале раздался громкий мужской голос. Изначально не было видно, кто говорит, только слышно. Возникло предположение, что зритель был настолько тронут, или это могла быть провокация. Публика, которая уже начала вставать, замерла. Однако после эмоционального монолога выяснилось, что мужчина страстно призывал выключить мобильные телефоны, которые действительно периодически звонили или падали на пол. В антракте, пообщавшись со знакомой китаянкой, я узнала, что для неё «Дядя Ваня» – это камерная и понятная история, особенно после масштабного «Онегина». Она даже нашла параллели с собственной жизнью и отметила, что в персонажах Чехова «многое можно узнать про нас», имея в виду своих соотечественников. Это подтверждает, что даже без современных технологий глубокие человеческие переживания остаются универсальными. Второй акт лишь укрепил успех первого. Во время действия аплодисменты не приветствуются, но на поклонах китайская публика выразила свой восторг мощными овациями и криками «фантастиш!». Это свидетельствовало о глубоком понимании и принятии постановки.
У служебного входа театра, уже далеко за полночь, вновь наблюдалась, и не в первый раз, огромная толпа молодых людей, желающих получить автографы от российских актёров. Они терпеливо дожидались, пока артисты снимут грим. Заранее приобретённые буклеты держались в раскрытом виде, готовые к подписям Сергея Маковецкого, Анны Дубровской, Артура Иванова, Марии Бердинских, Любови Корневой, Владимира Симонова-младшего и Александра Андриенко. Когда артисты вышли, их буквально окружили, протягивая буклеты или томики Чехова. Несмотря на кажущуюся давку, удивительно, но никто не толкался и не ссорился, все спокойно ждали своей очереди. Сергея Маковецкого позже ждали и у гостиницы. Одна девушка, говоря на ломаном русском, спросила его: «Как вы думаете, что дальше будет с дядей Ваней? Как его жизнь продолжится?». Сергей Васильевич ответил: «Он уходит с улыбкой, отступая назад со счастливой гримасой. Как его жизнь продолжится – здесь или там (показывая в небо) – одному Богу известно, но она продолжится». Подобную картину энтузиазма и поклонения актёрам в Москве, даже у самых популярных театров, сегодня встретишь редко, но в Пекине это стало обыденностью.
