Значимая экспозиция посвящена последним дням жизни великого русского поэта Сергея Есенина.
Весь год «Есенин-центр» готовился к важной дате — 3 октября, 130-летию со дня рождения Сергея Есенина. К этому событию была приурочена выставка, которая, несмотря на внешнюю скромность, отличается глубоким содержанием. Название «1925. Декабрь» может показаться мрачным для праздничной даты, но экспозиция в действительности посвящена не смерти, а бессмертию.
Парадоксально, но в этом году мы отмечаем как 130-летие со дня рождения Сергея Есенина, так и приближаемся к столетию со дня его ухода из жизни. Именно этим двум значимым датам посвящена выставка «1925. Декабрь», рассказывающая о последнем месяце жизни поэта. При этом экспозиция не пытается дать однозначное объяснение событиям ночи на 28 декабря 1925 года в гостинице «Англетер», а фокусируется на идее жизни после смерти, на его бессмертии.
«Первая четверть двадцатого столетия, чрезвычайно сложного как в историческом, так и в культурном плане, а также в судьбах людей, была отмечена смертью Есенина, — отмечает Максим Скороходов, старший научный сотрудник Института мировой литературы им. А.М. Горького. — Это событие стало значимым для всей России и даже для всего мира: о кончине поэта писали тогда не только советские, но и зарубежные газеты. Даже «Нью-Йорк Таймс» в течение нескольких лет ежегодно 28 декабря публиковала сообщения о том, что в этот день скончался великий русский поэт. О величии Есенина для русской и мировой культуры мы по-настоящему узнали сто лет назад, после его смерти, ведь современников не всегда ценят и не всегда могут понять. Но когда человек уходит в вечность, о нем вспоминают и начинают говорить, осознавая все величие его наследия».
На небольшой двухкомнатной экспозиции в «Есенин-центре» организаторы постарались раскрыть несколько ключевых смысловых линий. Первая из них — события, предшествующие декабрю 1925 года. 1924 год был ознаменован возвращением из зарубежной поездки, завершившейся разрывом с Айседорой Дункан, и роспуском группы имажинистов. Далее следует 1925 год, когда многие события в его жизни происходили в последний раз. Один из последних ярких карьерных взлетов — 30 июня поэт подписал договор с Госиздатом на публикацию своего собрания стихотворений, что обеспечило его финансовую стабильность на многие месяцы вперед. 18 сентября он в последний раз вступил в брак, его избранницей стала Софья Андреевна Толстая, которая, подобно своей великой бабушке, всю оставшуюся жизнь посвятила сохранению наследия мужа и популяризации его творчества. Затем состоялось последнее выступление, на котором, как вспоминал современник, поэт Иван Грузинов: «Его охватило волнение. Он не мог произнести ни слова. Его душили слезы. Прервал чтение». Есенин тогда не смог дочитать последние восемь строк из стихотворения «Синий туман. Снеговое раздолье…»:
Все успокоились, все там будем,
Как в этой жизни радей не радей, —
Вот почему так тянусь я к людям,
Вот почему так люблю людей.
Вот отчего я чуть-чуть не заплакал
И, улыбаясь, душой погас, —
Эту избу на крыльце с собакой
Словно я вижу в последний раз.
Последний месяц жизни поэт провёл в психиатрической больнице. С одной стороны, это была необходимость — Сергей Александрович поссорился с дипкурьером Альфредом Рогом, и поэта ждало уголовное дело; больница стала спасением от преследования. Но существовали и серьёзные причины, связанные со здоровьем. 26 ноября 1925 года Есенин был госпитализирован в клинику при 1-м Московском государственном университете. Тогда же, кстати, было отправлено в набор собрание сочинений, но готовые книги поэт уже не увидел.
Атмосфера первого зала, посвящённого последним годам жизни Сергея Есенина, передает ощущение болезни, тревоги и больничной обстановки. Это достигается за счёт дизайнерского решения: преобладающего белого цвета, но приглушённого освещения, полумрака. Дополняют эту атмосферу документы того периода — тот самый договор с Госиздатом, результатом которого стало собрание сочинений в трёх томах, последняя прижизненная фотография поэта. Впервые экспонируются архивы ФСБ, касающиеся ареста Есенина и его друзей-имажинистов по обвинению в антисемитизме, а также уголовное «дело 4 поэтов» — ордер на обыск и анкета задержанного С.А. Есенина.
Ещё одна смысловая линия — кончина поэта и прощание с ним. Об этом рассказывается во втором зале. Впервые за последний год здесь открыли для посетителей музея потайную комнату, где воссоздана обстановка номера гостиницы «Англетер», в котором Есенин находился с 25 по 27 декабря. Стол и картина — те самые предметы, что были в номере поэта в роковую ночь. Среди документов — бесстрастные протоколы опросов свидетелей, описи вещей, набросок головы поэта на смертном одре, выполненный художником Василием Сварогом, а также жуткие фотографии покойного с места гибели и с гражданской панихиды, где в почетном карауле стояли Всеволод Мейерхольд и Абрам Эфрос. Визуальное повествование о тех трагических днях дополняется текстом, близким к репортажу, который на черном траурном фоне детально рассказывает о прощании с поэтом. Прощание проходило несколько дней в двух городах: сначала в Ленинграде, в Союзе писателей, где сделали гипсовый отпечаток с лица и кисти поэта. Затем тело было направлено в Москву, где на Каланчёвской площади несколько тысяч людей ожидали «великого национального поэта». Траурный поезд встречали мать и сёстры, Татьяна Фёдоровна плакала: «Серёжа!.. Голубчик!.. Милый!..»
Третья смысловая линия, пронизывающая всё пространство выставки — это память о поэте, выраженная в стихотворных строках и воспоминаниях его коллег:
И не жалость: мало жил,
И не горечь: мало дал.
Много жил — кто в наши жил
Дни: всё дал, — кто песню дал.
(Марина Цветаева, «Брат по песенной беде…»)
